Derzhavin: God (An Ode)

Leaves in the Adirondacks.

Бог (ода)

О ты, пространством бесконечный,
Живый в движеньи вещества,
Теченьем времени превечный,
Без лиц, в трёх лицах божества!
Дух всюду сущий и единый,
Кому нет места и причины,
Кого никто постичь не мог,
Кто всё собою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы называем: Бог.

Измерить океан глубокий,
Сочесть пески, лучи планет
Хотя и мог бы ум высокий, —
Тебе числа и меры нет!
Не могут духи просвещенны,
От света твоего рожденны,
Исследовать судеб твоих:
Лишь мысль к тебе взнестись дерзает,
В твоём величьи исчезает,
Как в вечности прошедший миг.

Хаоса бытность довременну
Из бездн ты вечности воззвал,
А вечность, прежде век рожденну,
В себе самом ты основал:
Себя собою составляя,
Собою из себя сияя,
Ты свет, откуда свет истек.
Создавый всё единым словом,
В твореньи простираясь новом,
Ты был, ты есть, ты будешь ввек!

Ты цепь существ в себе вмещаешь,
Её содержишь и живишь;
Конец с началом сопрягаешь
И смертию живот даришь.
Как искры сыплются, стремятся,
Так солнцы от тебя родятся;
Как в мразный, ясный день зимой
Пылинки инея сверкают,
Вратятся, зыблются, сияют,
Так звёзды в безднах под тобой.

Светил возженных миллионы
В неизмеримости текут,
Твои они творят законы,
Лучи животворящи льют.
Но огненны сии лампады,
Иль рдяных кристалей громады,
Иль волн златых кипящий сонм,
Или горящие эфиры,
Иль вкупе все светящи миры —
Перед тобой — как нощь пред днём.

Как капля, в море опущенна,
Вся твердь перед тобой сия.
Но что мной зримая вселенна?
И что перед тобою я?
В воздушном океане оном,
Миры умножа миллионом
Стократ других миров, — и то,
Когда дерзну сравнить с тобою,
Лишь будет точкою одною;
А я перед тобой — ничто.

Ничто! — Но ты во мне сияешь
Величеством твоих доброт;
Во мне себя изображаешь,
Как солнце в малой капле вод.
Ничто! — Но жизнь я ощущаю,
Несытым некаким летаю
Всегда пареньем в высоты;
Тебя душа моя быть чает,
Вникает, мыслит, рассуждает:
Я есмь — конечно, есть и ты!

Ты есть! — природы чин вещает.
Гласит моё мне сердце то,
Меня мой разум уверяет,
Ты есть — и я уж не ничто!
Частица целой я вселенной,
Поставлен, мнится мне, в почтенной
Средине естества я той,
Где кончил тварей ты телесных,
Где начал ты духов небесных
И цепь существ связал всех мной.

Я связь миров, повсюду сущих,
Я крайня степень вещества;
Я средоточие живущих,
Черта начальна божества;
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь — я раб — я червь — я бог!
Но, будучи я столь чудесен,
Отколе происшёл? — безвестен;
А сам собой я быть не мог.

Твоё созданье я, создатель!
Твоей премудрости я тварь,
Источник жизни, благ податель,
Душа души моей и царь!
Твоей то правде нужно было,
Чтоб смертну бездну преходило
Моё бессмертно бытие;
Чтоб дух мой в смертность облачился
И чтоб чрез смерть я возвратился,
Отец! — в бессмертие твое.

Неизъяснимый, непостижный!
Я знаю, что души моей
Воображении бессильны
И тени начертать твоей;
Но если славословить должно,
То слабым смертным невозможно
Тебя ничем иным почтить,
Как им к тебе лишь возвышаться,
В безмерной разности теряться
И благодарны слёзы лить.

1784

God (An Ode)

You, infinite in finite space,
Living in the movement of dead matter,
Eternal in the flow of time,
United in threefold divinity!
O spirit, omnipresent, one,
Who are not bound by place or cause,
Whom no man’s mind can comprehend;
Who lend your fullness to all things,
Who all things embrace, hold upright, and sustain,
Whom we call: God.

To sound the ocean to its depths,
To count the grains of sand, the planets’ rays —
Perhaps some lofty mind might manage this;
But you are without number, without measure!
Enlightened spirits,
Of your brilliance born,
Cannot fully trace your purposes:
Thought alone dares storm your hallowed heights,
But it soon vanishes in your magnificence,
Like a fleeting moment in eternity.

The chaos that held sway before all time
You called forth from eternity’s abysses;
To that eternity, born before all ages,
You gave foundation deep within yourself:
Of yourself yourself composing,
Yourself from yourself radiating,
You are the light from which all light flowed forth.
With a single word all things creating,
Extending through this new created world,
You were, you are, you will be, for all ages!

The chain of beings is contained within you,
You preserve and vivify it,
You who join the end with the beginning,
And, through death, give life.
Just as sparks, when scattered, swirl about,
So are suns born out of you;
Just as, on a cold, bright winter’s day
Flecks of frost sparkle,
Gyrate, quiver, shine—
So do the stars in the abysses beneath you.

Millions of celestial bodies, set afire,
Flow in an immeasurable expanse;
They carry out your laws,
They pour forth vivifying rays.
But even these great blazing lanterns,
Or mountains of fire-red crystals,
Or seething hosts of golden waves,
Or burning ethers,
Or all the shining planets in assembly—
By you are all outshone, like night by day.

Like a single drop of water fallen in the sea
Is this entire firmament before you.
But what, then, is this universe I see?
And what am I in your regard?
In this ethereal ocean,
I might multiply the worlds a hundredfold
By a million other worlds—even this great quantity,
When I dare compare it to you,
Is but a single vanishing point;
And I, before you— nothing.

Nothing! — And yet you shine in me,
Through the grandeur of your blessings;
In me you are yourself depicted,
Like the sun in a droplet of water.
Nothing! — And yet, I sense life;
Incessantly I fly into the heights,
Unsated, high as I might soar;
My soul has hope of your existence;
It tries to penetrate, it thinks, it reasons:
I am—of course, you are as well!

You are! — announces nature’s order.
My heart speaks thus to me,
My reason gives assurance.
You are — and I’m no longer nothing!
I am one particle of a cosmos undivided,
Placed, it seems to me,
In that venerable center of being,
Where physical creatures end,
Where heavenly spirits begin;
Through me you bound the chain of beings.

I am the tie that binds all worlds existent,
I am the highest step of matter;
I am the point ’round which what lives revolves,
The line at which divinity begins;
Through my flesh, I rot in dust,
Through my mind, I bid the thunder,
A king — a slave — a worm — a god!
But, as wondrous as I may well be,
Whence did I come? — I do not know;
Yet I could not exist through myself alone.

I am your creation, O Creator!
I am a creature born of your eternal wisdom,
O source of life, bestower of all blessings,
My soul’s own soul, my king!
It was meet, in service to your truth,
That my deathless being
Should pass through death’s abyss;
That my spirit should put on mortality,
And, through death, that I return,
O Father, to your immortality.

O inexplicable, unfathomable God!
I know my soul’s / Imaginings are powerless
To trace even your shadow;
But if we are to speak your praises,
Then we weak mortals have no power
To honor you in any other way
Than to strive in our ascent towards you,
To lose ourselves in your unbounded otherness,
And pour forth tears of gratitude.

translation: M. Pettus